Польша | **.05.08


Первые дни на канале. А мы такие зажигаем...

Между тренировками. Прогулки на остров

Я открыл глаза и увидел скошенный потолок над головой. Затем повернул голову — похрапывающие тела покоились на соседних койках. Паша как-то хитро завернут в спальник и одеяло одновременно, и где у него голова не очень понятно. По звукам доносящимся из Вовчика можно успешно настраивать какой-нибудь чукотский инструмент. Но особенно живописен Димофон — очки одной дужкой свесились из-за виска через переносицу, лицо как-то мягко растеклось по подушке и выражало совершенную ангельскую умиротворенность. «Фантом, блин, как птица быстрый», подумалось мне, глядя на этого красавчега.

Прохладно. Даже очень. Или если другими словами — конкретный дубак. И только стоило вылезти из спальника, как холодок обжог ноги. Пол отозвался еще больнее. Быстро накинул на себя одежку и вышел прогуляться к каналу. По польскому времени примерно около 6 утра, по нашему, соответственно, около 8. «На улице» никого. Лишь на реке по пояс в воде стоит рыбак с удочкой. Солнце еле-еле начинает пробиваться из-за холмов. Смотрю на шумящую воду. Скоро завтрак и вторая тренировка. Наши герои начинают поочередно открывать глаза, спрашивать «сколько время» и заворачиваться опять в одеяла с бормотаньем, чего я их всех перебудил, ведь еще можно спокойно спать 10 минут.

Столовая — длинный шатер с полиэтиленовыми окнами. На завтрак шведский стол. Компот — это единственное, что бывало по утрам теплым. Даже просто сесть на стул стоило немало усилий, за ночь сиденья становились пронзительно ледянящями. Поели? Тогда пора. С легкой утренней зябью в мышцах негнущихся ног и рук, направляемся к домикам переодеваться. Я уже давно понял, в чем заключается самая суть смелости каякеров — в залезании в ледяную мокрую одежду подобным утром. Стоим с Вованом всунув в холоднющее мокрое термобелье только руки:
— Ну что, на раз-два-три?
— Ага, давай.
— Раз, два... три!
— Аааааа-а-а-а-а!
Выражение, извините,  «леденящий пиздец» именно про это, более точно и не скажешь. Проходит 10 секунд ужаса и вдруг... все. Тепло...Теперь можно залезть в такой же холоднющий неопрен, в холоднющий драйтоп, натянуть холоднющие боты, юбку, шапочку и шлем... Ничего не страшно, уже все равно ТЕП-ЛО! А через минут десять, на канале, даже очень жарко. К тому же, стоит солнцу подняться повыше, как оно начинает греть по полной. Перепад жар/холод очень резок и четко зависит от наличия/отсутствия солнца в небе. Сначала проходит полтора часа тренировок нашей группы, затем второй и группы Pro. Соответственно, после своих занятий мы переодеваемся, хватаем пиво, фотики и несемся на канал, чтобы сидеть на бережку с умным геройским   видом, отхлебывать пивко и смаковать комедийно-трагические сцены в постановках второй группы и группы Pro. Это, например, наша хозяюшка с The Dog In The Fog, пивом, с моей точки зрения наиболее похожем на наши отстойные пива, с привкусом гниловатого винограда, который некоторые ценители называют «фруктовыми нотками». Ох, пора белорусам делать свой «Ёжыг ин зе фог».

Поскольку тренировки — вещь систематическая, я посвящу их подробнейшему описанию следующую главу, отдельно. А пока, представим, что мы как бы уже отгребли свое время, развесили капающие одежды на перилах, отсняли массу снимков, выпили по банке пива и начали думать, чем бы таким заняться до обеда.

Это традиционная пост-тренировочная картина. К этому времени облака окончательно рассосались и солнце заиграло во всю. Каждый сам выбирал «как ему потупить».

Играть ли воллейбол, футбол или же просто валяться на теплой корме лодки.

Инна начала что-то колдовать над Лехой Аникиным. Уж не знаю что это такое было, но через пару дней после замысловатых пассов с Лехой начали происходить мистические приключения.

Вообще, понятие «потупить» здесь раскрылось в полную силу, иногда наш лексикон включал лишь следующие выражения: «Ну что, пора немножко потупить», «Где будем тупить», «Ну ты тупая тупица», «Поедем потупим в Новом Сонче», «Придурки из пятого Б». Словарь пополнялся еще Кирюхиными вставками «Соберись, тряпка», «Ну ты дятел» и прочими ценными языковыми конструкциями. Мы развалились на траве и слушали, как Леха читал вслух какой-то захватывающий безумный роман про роторные экскаваторы.

Буквально через каждое второе предложение Леха убирал с лица книжку, повторял половину фразы, заходился в приступе хохота и затем продолжал чтение. Текст был наводнен таким количеством идиотских сравнений и шизофренических речевых заворотов, что невольно хотелось посмотреть на самого романиста. В двух метрах от нашего литературного кружка добрая девочка Оля наблюдала за Витьком, сыном мамы-Кати и папы-Димы.

С другого фронта приближался боевой соратник Витька, Егорка. Наивная девочка Оля думала, что он просто решил подать ей весло...

Или согнать мушку с лица... В общем, в тот раз доброй девочке чудом повезло.

Всех понемногу начало клонить в сон, наша братва во главе с сестрицей в полном комплекте ушла спать. А мне захотелось прогуляться на другой берег, туда, где канал образовывал маленький островок. Пройдя тропинкой меж деревьев, через метров тридцать я вышел на открытое место. Здесь шумит река, под ногами белеет обширная россыпь камней, зеленая стена деревьев уходит на самый холм.

Хорошо здесь, как-то «широко» и приятно. Взгляд падает на камни, под ноги — один большой светлый камень среди серых, а под из-под него растет маленькое, но упрямое солнце.

Неожиданно из кустов выбежал большой красивый пес, затем появился и хозяин. Человек бросает небольшие камешки в воду, а собака пытается их вытащить из воды и принести обратно. Иногда получается очень смешно. Вот, не найдя очередного камня, псина хватила пастью такой здоровенный булыжник, что я содрогаюсь за ее зубы. Хозяин тоже напрягся, это стало заметно по его лицу, которое сразу расслабилось, как только камень был выплюнут.

После каждого погружения в песике включалось вибро, а уши напоминали ножи моего электрического измельчителя овощей.

Вечерняя тренировка второго дня, кстати, не прошла без приключений. Женя Гороховская отстрелилась, лодку вытащили, далее не совсем понятно что получилось, только в результате все поняли, будто лодка как бы ушла в реку. Ну и конечно наши доблестные спасатели Малибу (Вован и Димофон) сорвались на ее поиски ниже канала. С ними увязался и Миха Гороховский. Прошел почти час, а наших героев не было. Папа-Димон-Ромашкин был, как бы это сказать, «слегка раздосадован». Облагородив их поступок несколькими емкими фразами, он сел в свой ситроен и помчался на их поиски, обеспокоенный, скорее, больше не потерей лодки, а потенциальной потерей сразу нескольких лодок. Долго ли коротко ли, но синий бас приехал обратно. В окнах маячили счастливые рожи каякеров. А когда выяснилось, что лодка Евгении никуда и не уплывала, стало совсем хорошо. Каякеры наперебой рассказывали, какие трудности им пришлось испытать, особенно эмоционален был рассказ про то, как они ползли на брюхе по камням, перебирая руками, вместо весел.

Ближе к ночи зажгли опять. В смысле не просто опять зажгли костер, а в смысле опять зажгли у костра. Нас «энтузазистов» собралось с пять человек. Пошли за дровами на островок, просвечивая тропинку фонариками. Обнаружили подходящее сломанное деревце и разделав его на месте, потащили к коттеджам. И снова полилась песня. В отличие от выспавшихся соратников, я не был так бодр, и потому, употребив пару банок пива, решил спокойно пойти в номер и уснуть. Но это я так решил. Общество же, кажется, так не решило. Потому что в какой-то сильно поздний или уже сильно ранний час я опять слышу в номере шепот Паши и Михи Куркова. (Пашина речь первая):
— Ну все, спать, спать.
— Паш, слушай, а Вовки нет.
— Ну щас придет. Все, спать, надо спать.
— Нет, как это так, надо идти его искать.
— Кого искать? Все, ложимся.
— Да Вовку. Все, я пойду его искать.
— Миш, да, правильно, пойди, поищи его.

Ранним дождливым утром я застал Ольгу, заботливо перешагивающую лежащие на полу джинсы и собирающие пустые банки в пакет. Мишаня аки ангел спал на свободной койке. Вот если бы не она, кто бы   следил за такими балбесами как мы? Кто бы взял с собой переноску, электрический чайник и прочие атрибуты комфорта? В воздухе ощутился приятный запах кофе, через минуту я тоже заварил себе чашку. 

Совершая втроем (Ольга , Вовчик и я) моцион до заправки за печенюшками всякими, Вован начинает раздумывать — не завершить ли ему карьеру молодого ученого-физиолога-каякера, и не пойти ли трактористом на Tor Kajakowy? И тут же залезает в тракTOR каяковы...

Кто-бы мог подумать, что третьим вечером зажгу и я сам, оценив польскую зубровку и переоценив себя. И только помнится в тот вечер, что мне внезапно захотелось бегать, бегать быстро и легко... и хорошо, что Вован дважды меня ловил и не давал убежать, иначе я добежал бы как минимум до Старого Сонча.
Беги, сквозь форест, беги...

Продолжение следует

www.prodesign.ru   |  раздел Travel  |  «Три стихии» на гребном канале в Польше, п. Новый Сонч (май 2008)

© Автор текстов и фотографий: Сергей Пронин.
© Также использованы фотографии Ольги Марининой.